Поиск по творчеству и критике
Cлово "DISCOURS"
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: И.С. 23 декабря 1874 г. 70 И. С. АКСАКОВУ 23 декабря 1874 г., Петербург, (вечером). Милостивый государь Иван Сергеевич! То, что Вы называете «моими с Кокоревым делами», вчера вступило в некоторую новую фазу, и я сегодня все раздумывал, не надлежит ли мне сообщить Вам кое-что об этом, как вдруг в обед получил письмо от Вас. Право, не знаю, как Вас благодарить за то, что Вы мною интересуетесь и возитесь терпеливо с моим устройством; а наипаче и предо всем преимущественно благодарю Вас за Ваши письма. Если Вы хотя сколько-нибудь знали меня по типам, худо или хорошо мною воспроизведенным, то Вы, конечно, знаете, что все мои симпатии клонят к простоте и искренности отношений, а потому едва ли мне нужно уверять Вас, что живые соотношения с Вами мне дороги бесконечно. Примите мой низкий поклон за Ваше обо мне памятование; а на письмо Ваше буду отвечать по пунктам. — Рассказы мои издавались спекулятором, и как они издавались — мне до того дела не было. — Штундисты меня очень занимают, и я сам становлюсь очень нетерпеливым к тому, что́ из моей работы выйдет. Заметочка, на которую Вы обратили внимание в «Гражданине», отнюдь не принадлежит к статье или к исследованию. Это именно так себе — un discours en l’air; 1 но ей посчастливилось: она понравилась очень многим, и «Гражданин» в своем завтрашнем номере, кажется, оповестит, что самое исследование тоже будет у него напечатано. На «Москву» я всегда был подписчиком (и по сей час храню корректуру статьи, написанной для «Бирж<евых> в<едомостей>» в защиту Вашей газеты во время суда, но Трубников находил это «дело невыгодным»), однако статей Ваших о штундистах не помню. Все номера с останавливавшими мое внимание статьями у меня сбережены, а о штундистах ничего нет. Не знаю, как это могло...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: нашло себе довольно горячих апологетов, выходило, что будто море едва ли не панацея от всех зол, современного обмеления чувств, мысли и характера. — Гм!— заметил старик Порфирий Никитич,— что же?— это хорошо; значит, все очень легко поправить: стоит только всех, кто на земле очень обмелел духом, посадить на корабли да вывесть на море. — Ну, вот какой вы сделали вывод! — А что же такое? — Да мы так не говорили: здесь шла речь о том, что море воспитывает постоянным обращением в морской жизни, а не то что взял человека, всунул его в морской мундир, так он сейчас и переменится. Разумеется, это, что вы выдумали,— невозможно. — Позвольте, позвольте,— перебил Порфирий Никитич,— во-первых, это совсем не я выдумал, а это сказал один исторический мудрец. — Ну, к черту этих классиков! — Во-первых, мой исторический мудрец был вовсе не классический, а русский и состоял на государственной службе по провиантской части; а во-вторых, все то, что им было на этот счет сказано, в свое время было публично признано за достоверную и несомненную истину в очень большой и почтенной компании. И я, как добрый патриот, хочу за это стоять, потому что все это относится к многосторонности и талантливости русского человека. — Нельзя ли рассказать, что это за историческое свидетельство? — Извольте. Прибыв вскоре после Крымской войны в Петербург, я раз очутился у Степана Александровича Хрулева, где встретил очень большое и пестрое собрание: были военные разного оружия, и между ними несколько наших черноморцев, которые познакомились со Степаном Александровичем в севастопольских траншеях. Встреча с товарищами была для меня, разумеется, очень приятна, и мы, моряки, засели за особый столик: беседуем себе и мочим губы в хересе. А занятия на хрулевских вечерах были такие, что там все по преимуществу в карты играли, и притом «по...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: из «Русского вестника». Ни одно из больших произведений Лескова не испытало столько трудностей при печатании, сколько пришлось вытерпеть «Соборянам». Это, в свою очередь, очень усложнило работу писателя и помешало осуществлению его обширного замысла во всей полноте. В первоначальном виде «Соборяне» назывались «Чающие движения воды. Романическая хроника». На этом жанровом определении Лесков очень настаивал. В письме к А. А. Краевскому в начале осени 1866 года он писал: «Усердно прошу Вас... в объявлении при следующей книжке не печатать «большое беллетристическое произведение», а объявить, прямо... «Романическая хроника» — «Чающие движения воды», ибо это будет хроника, а не роман. Так она была задумана, и так она и растет по милости божией. Вещь у нас мало привычная, но зато и поучимся» («Шестидесятые годы», изд. АН СССР, М. — Л., 1940, стр. 293). Работу над своей «романической хроникой» Лесков, по-видимому, начал в первой половине 1868 года. В июле этого года была готова первая часть. Тогда же была достигнута договоренность с Краевским, и в марте 1867 года в «Отечественных записках» началось печатание «Чающих движения воды». В «Отечественных записках» хронике был предпослан эпиграф из евангелия от Иоанна: «В тех слежаше множество болящих, слепых, хромых, сухих, чающих движения воды». Эпиграф этот взят...