Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "V"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Васильевна имела пред собою обстоятельную летопись всех петербургских событий и притом с различных сторон. Помимо вести от Горданова, Ропшина и самого Бодростина, были еще письма Ципри-Кипри (она получала по десяти рублей за каждое письмо с доносом на Горданова), и наконец вчера Глафира получила два письма, из которых одно было написано почерком, заставившим Висленева затрепетать. Бодростина это заметила и спросила Жозефа о причине его замешательства, но он мог только молча указать рукой на пакет. Глафира разорвала конверт и, прочтя внизу исписанного листка имя "Кишенский", махнула Висленеву рукой, чтоб он вышел. Это было час за полночь по возвращении Бодростиной и состоявшего при ней Висленева со спиритской беседы у Аллана Кардека, куда Бодростина учащала с неизменным постоянством и где давно освоилась со всеми прибывающими медиумами, видящими, слышащими, пишущими, рисующими или говорящими, со всеми "философами", убежденными в истине спиритской системы, но ничего необыкновенным путем не видящих, не слышащих и не говорящих. Глафира Васильевна принадлежала к последним, то есть к спиритам, не одаренным необыкновенными способностями, а только "убежденным в учении спиритизма и в способности медиумов". Висленев же был медиум видящий, слышащий, пишущий и говорящий. Способности эти обнаружились в нем быстро и внезапно, сначала предчувствиями, которые он имел, поджидая...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: звонка и сама отошла и стала против зеркала. Приказав вошедшему на этот зов слуге подать себе счет, Глафира добавила: - Возьмите, кстати, у барина письмо и опустите его тотчас в ящик. Слуга ответил: - Слушаю-с. И, взяв из рук Горданова письмо к Ларе, безмолвно удалился. Глафира спокойно начала укладывать собственноручно различные мелочи своего дорожного багажа, посоветовав заняться тем же и Горданову. Затем Бодростина посмотрела поданный ей счет, заплатила деньги и, велев выносить вещи, стала надевать пред зеркалом черную касторовую шляпу с длинным вуалем. Горданов снарядился и, став сзади ее с дорожной сумкой через плечо, он смотрел на нее сухо и сурово. Глафире все это было видно в зеркале, и она спросила его: - О чем ты задумался? - Я думаю о том, где у иных женщин та женская чувствительность, о которой болтают поэты? - А некоторые женщины ее берегут. - Берегут? гм! Для кого же они ее берегут? - Для избранных. - Для нескольких? - Да, понемножку. Ведь ты и многие учили женщин, что всякая исключительная привязанность порабощает свободу, а кто же большой друг свободы, как не мы, несчастные порабощенные вами создания? Идем, однако: наши вещи уже взяты. И с этим она пошла к двери, а Горданов за нею. Сбежав на первую террасу лестницы, она полуоборотилась к нему и проговорила с улыбкой: - Какой мерой человек мерит другому, такой возмерится и ему! - и снова побежала. - Смотрите, чтоб это не приложилось и к вам, - отвечал вдогонку ей Горданов. - О-о-о! не беспокойся! Для меня пора исключительных привязанностей прошла. - Ты лжешь сама себе: в тебе еще целый вулкан жизни. - А, это другое дело; но про такие серьезные дела, как скрытый во мне ...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: рассмеялся. Во время этого сна, по стеклам что-то слегка стукнуло раз-другой, еще и еще. Долинский проснулся, отвел рукою разметавшиеся волосы и взглянул в окно. Высокая женщина, в легком белом платье и коричневой соломенной шляпе, стояла перед окном, подняв кверху руку с зонтиком, ручкой которого она только стучала в верхнее стекло окна. Это не была золотистая головка Доры - это было хорошенькое, оживленное личико с черными, умными глазками и французским носиком. Одним словом, это была Вера Сергеевна. - Как вам не стыдно, Долинский! Пропадаете, бегаете от людей и спите в такое прекрасное утро. - Ах, простите, Вера Сергеевна! - отвечал, скоро поднимаясь, Долинский.- Я знаю, что я невежа и много виноват перед вашим семейством и особенно перед вами за все... - Да все хандрите? - Да, все хандрю, Вера Сергеевна. - Чего же вы прячетесь-то? - Нет, я, кажется, не прячусь. - Помилуйте! Посылала за вами и брата, и людей - как клад зачарованный не даетесь. Чего вы спите в такое время, в такое прелестное утро? Вы посмотрите, что за рай на дворе: Я пришла сюда с приветом Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепетало - проговорила весело Вера Сергеевна. - Да, очень хорошо,- отвечал Долинский, застенчиво улыбаясь. - Но вы все-таки не подумайте, что я пришла к вам собственно с докладом о солнце! Я - эгоистка и пришла наложить на вас обязательство. - Приказывайте, Вера Сергеевна. - Вы непременно должны сейчас проводить меня. Мне хочется далеко пройтись берегом, а брата нет: он в Виши уехал. - Вера Сергеевна! Я ведь никуда не хожу. - Ну, так пойдемте. - Право... - Право, невежливо держать у окна даму и торговаться с нею. Vous comprenez, c'est impoli! Un homme comme il faut ne fait pas cela. {Вы понимаете, это невежливо! Порядочный человек так не поступает (франц.)} - Да что же делать, если я не un homme comme il faut. - Ну, однако, я буду ждать вас на бульваре,- сказала Вера Сергеевна и, поклонясь слегка Долинскому,...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: училище, называемое почему-то «Мацневским». Это было у самого выезда, по новугорской дороге. Старик Крылушкин давно жил здесь. В молодости он тут вел свою торговлю, а потом, схоронив на тридцатом году своей жизни жену, которую, по людским рассказам, он сам замучил, Крылушкин прекратил все торговые дела, запер дом и лет пять странничал. Он был в Палестине, в Турции, в Соловках, потом жил с каким-то старцем в Грузии и, научившись от него лечению, вернулся в свое запустелое жилище. Приведя домик в возможный порядок, Крылушкин стал принимать больных и скоро сделался у нас очень известным человеком. Он с бедных людей ничего не брал за леченье, да и вообще и с состоятельных-то людей брал столько, чтоб прожить можно больному. Сам Крылушкин жил доходом с своего большого плодовитого сада, который сдавал обыкновенно рублей за двести или за триста в год. Этого было достаточно Крылушкину, до крайности ограничившему свои потребности. Его умеренность и бескорыстие были известны целому городу и целой губернии. О— ие кумушки говорили, что моли Крылушкин или не моли, а ему не отмолить своего греха перед женою, которую он до поры сжил со света своей душой ревнивою да рукой тяжелою; но народушка не обращал внимания на эти толки. Говорили: «Бог знает, что у него там есть на душе: чужая душа — потемки; а он нам помогает и никем не требует; видим, что он есть человек доброй...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: отеческий обряд и испытывал страх, что все это может погибнуть при перемене понятий, и он сделал ужасное дело, «предав кровь неповинную». В это время в комнату вошла тетя Полли и, сказав всем нам общее приветное слово, опустилась на стоявшее в углу кресло. — Что же вы замолкли? — сказала она, — продолжайте говорить, о чем вы говорили. Гильдегарда Васильевна мельком взглянула на нее, и продолжала об Иуде, и закончила, что если бы он был без чувств, то он бы не убил себя, а жил бы, как живут многие, погубивши другого. Тетя прошептала: — Правда. Англичанка спустила паузу и сказала: — Ты довольна собой или нет? Тетя Полли хрустнула пальцами руки и отвечала: — Не знаю, но... она так трогательна, она переносит на меня такие чувства, что мне хочется плакать. В голосе у нее в самом деле звучали слезы. Англичанка опять дала паузу и потом тихо сказала: — Титания... Но тетя перебила скороговоркою: — Ах, конечно, конечно!.. Титания, дорассветная Титания, которая еще не видит, что она впотьмах целовала... осла!.. — Я этого не сказала, — заметила, смутясь, Гильдегарда. — Ничего, мой друг! Ничего! я знаю, что ты не хочешь, чтобы я «предавалась воспоминаниям», ну и карай меня! Тетя ласково кинула на плечи англичанке свои руки и сказала: — Ты Петр, и это значит: «камень»; и ты блаженна, — но прости нас грешных! И она, кажется, хотела спуститься и стать на колени, только Гильдегарда успела схватить ее под плечи и воскликнула: — Полли! Полли! Неужели я тебя оскорбила?! — Нет, — отвечала тетя, — мне просто... хочется плакать. Они...