Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Л"

1. Путимец. Из апокрифических рассказов о Гоголе.

Входимость: 18. Размер: 57кб.

Часть текста: поэта — Черныша. Черныш же слышал это от какого-то своего родича, который был знаком и даже, кажется, дружен с Гоголем во время его студенчества в Нежинском лицее. Этого рассказа я нигде не встречал, ни в одних материалах для биографии Гоголя, но также и не смею думать, что он достоин занять там место. Правдивость события, о котором хочу рассказать из пятых уст, мне отнюдь не представляется несомненною, хотя, однако, в этом предании мне чувствуется что-то живое, что-то во всяком случае как будто не целиком выдуманное. А потому я думаю, что это необходимо сберечь, хотя бы даже как басню, сочиненную о крупном человеке людьми, которые его любили. Если даже это и целиком все сплошная фантазия (что допустить очень трудно), то почему не послушать, как фантазировали о гениальном юноше его соотечественники. I В бытность Гоголя студентом Нежинского лицея старшему Чернышу случилось ехать с ним вместе верст за пятьдесят или за сто от Нежина в деревню в гости к каким-то их общим знакомым. 1 К кому именно — не знаю, но...

2. Борьба за преобладание

Входимость: 19. Размер: 105кб.

Часть текста: (Лук., XVI, 8) Профессор киевской духовной академии Филипп Алекс. Терновский поместил в одной из книжек духовного журнала "Странник" небольшой, но прелюбопытный отрывок из воспоминаний бывшего синодального секретаря Ф. И. Исмайлова. Период времени, описываемый покойным Исмайловым, - двадцать лет его служения в синоде, с 1820 по 1840 год, именно те самые годы, когда совершилась замечательная в истории синода борьба членов синодального присутствия с обер-прокурорами. Отсюда понятно, какой живой интерес должны иметь для истории правдивые воспоминания близкого свидетеля этой борьбы, нередко даже принимавшего в ней участие и, наконец, в заключение существенно от неё пострадавшего. Мы берём из этого отрывка только самые существеннейшие черты, которые выясняют нечто до сих пор в этой истории неясное, и стараемся привести то, что нам самим известно из других записок или рассказов современников, которых еще немало находится в живых. Абрисы и рассказы секретаря Исмайлова очень безыскусственны и местами даже просты до наивности, но этим они внушают большое доверие к автору, - человеку, который, как мы сейчас увидим, представляется очень добрым, тепло верующим и совестливым. Но, несмотря на всю непритязательность и...

3. Аннинский Л.А.: Несломленный. Глава 7.

Входимость: 20. Размер: 41кб.

Часть текста: в армейско-чиновном духе начинают его именовать журналисты: генерал от литературы. Его внешность меняется. Порывистость, страстность, жизнелюбивый азарт - все словно бы притормаживается, уходит в глубь души, покрывается черной схимой смирения. По облику он теперь - "сердитый старик", располневший, задыхающийся от астмы. Европейские пиджаки, блузы с артистически пышными фуляровыми платками - все это заменяется какою-то странной "полурясой" - "полумантией" на мелких пуговках, татарски именуемой "азям"; простоватый картуз и галоши в сочетании с этой монашьей одежиной придают фигуре генерала что-то строгое, аскетическое, даже горькое. В его душе действительно бьется в эти последние годы какая-то скрытая горечь, сухой плач по прожитой жизни, сожаление то ли о своих грехах, то ли о чужих обидах. Аскеза плохо идет привычкам этого неистового человека, хотя в шестьдесят лет он неистово пытается смирить и плоть, и дух свой. С плотью это получается: исчезают из дому мясо, вино, табак, пресекаются "гостевания", прекращаются ночные бдения, решительно отвергнуты притязания восхищенных поздравителей громко отметить очередной юбилей. Плоть смирена, грузный старик поднимается рано и заканчивает день рано, он ощущает себя жаворонком, веселым и чистым. Дух, увы, не смиряется, и по-прежнему нет сил укротить его. Ум ищет праведности; о праведниках пишутся статьи - последние статьи, увиденные автором в печати, однако дух, буйный и несмиренный, все рвется бунтовать, и как бы в параллель...

4. Некуда. Книга 1. Глава 5.

Входимость: 21. Размер: 20кб.

Часть текста: из тарантаса, Лиза Бахарева —Я, мой дружочек, я, — отвечала игуменья, протянув к племяннице руки. Обе обнялись и заплакали. —Ну, полно, полно плакать, — говорила мать Агния. — Хоть это и хорошие слезы, радостные, а все же полно. Дай мне обнять Гешу. Поди ко мне, дитя мое милое! — отнеслась она к Гловацкой. С этими словами старуха обняла Женни, стоявшую возле Лизы, несколько раз поцеловала ее, и у нее опять набежали слезы. — Славная какая! — произнесла она, отодвинув от себя Гловацкую, и, держа ее за плечи, любовалась девушкою с упоением артиста. — Точно мать покойница: хороша; когда б и сердце тебе бог дал материно, — добавила она, насмотревшись на Женни, и протянула руку стоявшему перед ней без шапки Никитушке. — Довез, старина, благополучно? — Благополучно доставил, матушка Агния Николаевна, — отвечал старик, почтительно целуя игуменьину руку. — Ну и молодец. Игуменья погладила Никитушку по его седой голове и, обратясь к рыжей девушке, таскавшей из тарантаса вещи, скомандовала: — Экипаж на житный двор, а лошадей в конюшню. Тройку рабочих пусть выведут пока из стойл и поставят под сараем, к решетке. Они ...

5. Райский змей

Входимость: 18. Размер: 34кб.

Часть текста: Лесков. Райский змей (Из мелочей архиерейской жизни) "Райским змеем", а иногда "Коварною лисицею", современники звали епископа луцкого, преосвященного Кирилла Терлецкого, любопытное жизнеописание которого появилось в местном журнале "Киевская старина". Материал для этой статьи совершенно нов и взят автором "из актовых книг", а редакция журнала придает ей большое и вполне заслуженное значение. В этой статье мы встречаем такие "мелочи архиерейской жизни", которыми весьма живо и ново "характеризуется время, непосредственно предшествовавшее введению унии". Читая эти мелочи, въявь видишь, как уния приуготовлялась не столько католическими противниками православия, сколько "поразительным упадком нравов в среде высшего южнорусского духовенства". Католичество только воспользовалось благоприятными для него обстоятельствами: уния, говоря словами киевского исторического журнала, явилась "как очистительный клапан или как болезненный нарыв, открывший исток для нечистот, скоплявшихся веками в церковно-общественном организме". Это взгляд новый и не пользующийся у многих доверием, но тем не менее - взгляд в высшей степени интересный и заслуживающий внимания. Во множестве сочинений об унии её обыкновенно принято представлять исключительно делом польской религиозной нетерпимости, хотя склонный к историческому анализу ум всегда затрудняется верить, чтобы это могло быть так успешно совершено при одном давлении правительства и при помощи нескольких перемётчиков из высшего православного духовенства. Редакция нового киевского журнала, воспользовавшись новыми, до сих пор не опубликованными архивными документами, судит об успехах унии гораздо основательнее и самостоятельнее, а притом, сколько можно чувствовать и отгадывать историческую правду, - новый орган едва ли не прямее других подходит к настоящей причине события, которое, очевидно, не могло бы произойти так успешно, если бы православная южнорусская церковь в то время не представляла в себе самой сильнейшего...