Поиск по творчеству и критике
Cлово "TOUR"

1. Дама и фефёла. Главы 10-14.

Входимость: 3. Размер: 22кб.

2. Зимний день. Глава 13.

Входимость: 1. Размер: 8кб.

1. Дама и фефёла. Главы 10-14.

Входимость: 3. Размер: 22кб.

Часть текста: время не было никаких запасов, которыми я мог бы поделиться, и все, что я мог дать бедной Праше, это было пять рублей. Я просил ее взять это пособие и идти пожить на квартире два-три дня, пока я испробую, нет ли возможности устроить для нее с ребенком какую-нибудь новую складчину. Она не ломаясь взяла деньги, шепотом сказала: — Благодарю вас: постарайтесь! — и ушла. Но стараться тогда было мудрено, и многого в нашем положении сделать было невозможно. Тогда еще не было таких хороших литературных заработков, какими нынче похваляются нынешние молодые писатели, между которыми есть уже и капиталисты и даже сибариты. Мы тогда работали очень много и очень старательно, но получали мы мало, а часто и вовсе ничего не получали. Сами бедняки, мы нередко сотрудничали «из чести» у очень необеспеченных издателей, которым, однако, мы считали за обязанность помогать «по сочувствию к хорошему направлению». Некоторые из этих благородных предпринимателей скоро сообразили, что из наивного настроения искренних писателей можно извлечь выгоды, и они этим воспользовались (кто хочет лучше с этим познакомиться, пусть прочтет переписку Д. И. Писарева с ...

2. Зимний день. Глава 13.

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: солиднее. Он был тоже породистый «полукровок»: как Валерий, пухлый и с кадыком, но как будто уже присел на ноги. С лица он походил разом на одутловатое дитя и на дрессированного волка. От него пахло необыкновенными духами, напоминавшими аромат яблочных зерен. Дверь материной квартиры рохля нашел незакрытою. Так она оставалась после недавнего выхода Валериана. Аркадий презрительным тоном обратил на это материно внимание. Та пожала плечами и сказала: — Что ж делать? Мы ведь даже не вольны в нашей прислуге. Принять и отпустить человека — целая процедура, и люди это знают и не боятся, а позволяют себе все что угодно. Аркадий перебил: — Надо, чтобы Валериан не ставил себя в такое положение, чтобы зависеть от женщины! Мать махнула рукой и сказала: — Ах, уж оставь говорить против женщин! Из комнатки за вешалкой как бы в ответ на это слышалось тихое истерическое всхлипывание. Хозяйка встала и заперла эту дверь и снова села. — Я всегда буду говорить, что женская прислуга никуда не годится, — произнес тихо Аркадий. — Она дешевее и полезнее, — отвечала мать. — Зато вот и терпите ее выходки. — Ах, я уж и не знаю, от каких выходок хуже! Мне кажется, от всех этих впечатлений можно сойти с ума! — Это всегдашняя ваша песня, maman... Но зачем вы за мной посылали? — У меня был брат Захар... Когда ж это кончится? — Да что такое? Дядя вечно болтает... Он известный болтун! — Пусть он болтун, но ты не порть свою карьеру. Я за тебя дрожу! — Да нечего вам дрожать, maman! То время, когда шантаж был развит, прошло. Теперь все в низшем классе знают, что за шантаж есть наказание, и к тому же я и сам не хочу здесь больше оставаться, где этот fabulator elegantissimus 1 невесть что обо всех сочиняет. Тетя Олимпия сама взялась мне уладить это с Густавычем. Его зятя переведут на Запад, а я получу самостоятельное назначение на Востоке. — О, пусть бы она хоть этим загладила свой грех передо мною! — Какой же это грех? — Грех? Несчастье всей моей жизни. — Ах, это что-нибудь такое, чего мы,...