• Приглашаем посетить наш сайт
    Толстой (tolstoy-lit.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "BON"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Обойденные. Часть 3. Глава 10.
    Входимость: 1. Размер: 23кб.
    2. Дама и фефёла. Главы 5-9.
    Входимость: 1. Размер: 19кб.
    3. Загадочный человек. Главы 15-19.
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    4. Обойденные. Часть 3. Глава 9.
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    5. На ножах. Часть 3. Глава 3.
    Входимость: 1. Размер: 43кб.
    6. На ножах. Часть 2. Глава 6.
    Входимость: 1. Размер: 15кб.
    7. Шерамур. Глава 23.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    8. Соборяне. Часть 4. Глава 11.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    9. Обойденные. Часть 3. Глава 12.
    Входимость: 1. Размер: 11кб.
    10. На ножах. Часть 4. Глава 5.
    Входимость: 1. Размер: 5кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Обойденные. Часть 3. Глава 10.
    Входимость: 1. Размер: 23кб.
    Часть текста: Даша, да почему Даша это могла знать?.. Вздор это!.. А какая у нее, однако, фигура! Рука какая... У Доры была крошечная лапка, но не такая. И какая грация во всем! Раса, значит. Конечно, они не рождены для вдохновений и молитв; но бедуинкой - на арабском коне разъезжать с оливковым шейхом..." И вот видится Долинскому Вера Сергеевна на огневом арабском коне, а возле нее статный шейх в белом плаще, и этот шейх сам он, Долинский. "Поскачем",- говорит ему Вера Сергеевна, и они несутся, несутся; кругом палящий зной, в сонном воздухе тихо дремлют одинокие пальмы; из мелкого кустарника выскочил желтый лев, прыгнул и, притаясь, лег вровень с травою. "Не отставай!" - говорит ему Вера Сергеевна, оскорбляя своего скакуна ударом. "Не отставай!" - повторяет она, уносясь от него далее. "Не отставай же, не отставай!" - кричит она чуть слышно, вовсе исчезая из его глаз за красною чертою огненного горизонта. Конь Долинского ни с места, он храпит и пятится. На небе темнеет, надвигается ночь, лошадь Долинского все дрожит, все мнется, и на нем самом не плащ, а белый холщовый саван, и лошадь его уж совсем не лошадь, а серый волк. "Утки крякнули, берега звякнули, море взболталось, тростники всколыхались, просыпается гамаюн-птица,...
    2. Дама и фефёла. Главы 5-9.
    Входимость: 1. Размер: 19кб.
    Часть текста: из дома с отобранием от него часов и денег. Затем жена пригрозила ему, что она поедет к институтскому начальству и расскажет, какие у ее мужа понятия о самых священных предметах... А уж затем, разумеется, «ему покажут!» Я пригласил его к себе переночевать, и он это принял, так как ему решительно нельзя было иначе устроиться. Он прозяб и был голоден и потому с аппетитом кушал чай с булками и при этом рассказал мне длинную историю своих многосторонних страданий от жены, и в этот раз он сообщил мне и некоторые подробности о ее происхождении: она была дворянка из южного края и окончила курс в одном из институтов, потом поссорилась с матерью и жила в Швейцарии и чему-то училась; после была гувернанткою, потом переводчицею и актрисою, — нигде не прижилась. На несчастие моего товарища, она показалась ему очень несчастною, и он на ней женился, а она потом в минуту нежности призналась ему, что «хотела в его лице отмстить всем мужчинам за угнетение женщин». А в доказательство того, что это было серьезно, она немедленно же начала исполнять свою программу с такою последовательностью, что у бедняка отшибло память на очень важные случаи их семейной жизни. Она его так огорошила, что он все позабыл и пренаивно говорил о своем ребенке: — Знаете, откуда он у нас взялся, — я этого, право, даже не могу себе представить. Но возвратимся к порядку событий. Пострадавший в эту пору был очень расстроен и не хотел возвращаться к своей мучительнице, а собирался жить от нее особо. Я по его просьбе ходил на следующий день к его жене для переговоров, не согласится ли она облегчить ему его домашнее положение или не признает ли за лучшее отпустить его на свободу за посильное вознаграждение? В особе этой я увидел женщину, очень некрасивую и пожилую, но смелую и бойкую и, без сомнения, способную на большие нахальства. В приемах у нее оставался какой-то след «гостинности», но перемешанный с самою резкою вульгарностью, или, лучше сказать,...
    3. Загадочный человек. Главы 15-19.
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    Часть текста: всего легче можно здесь встретить. Они шли теперь посреди сгущающейся вокруг их тьмы, разговаривая о народе, о котором Ничипоренко «знал все» и говорил о нем с большою самоуверенностию тогдашних народоведцев. Бенни с чисто детскою пытливостию хотел объяснений, отчего все эти люди давали на церковь, когда он был наслышан, что церковь в России никто не любит и что народ прилежит к расколу, ибо расколом замаскирована революция? Ничипоренко объяснял ему, что «это ничего не значит». — Да как же ничего не значит?— пытало бедное дитя, еще не привыкшее нахально игнорировать возникающие вопросы святого сомнения. — Да так, ничего не значит. Народ знает, что это, может быть, шпион. — Кто же шпион? — А вот этот старик, что на церковь просил. — В таком случае, зачем же вы ему не дали? Ведь это могло обратить на вас его внимание. — Ну, так,— очень нужно деньги тратить! Бенни посмотрел в глаза своему ментору сколько мог пристальнее сквозь сумеречный мрак и сказал: — Да как же не нужно? — А разумеется, не нужно. — Да ведь мы же должны дорожить, чтобы на нас тени подозрения не падало! — Да оно и не падало бы, если бы вы не сунулись с своим рублем,— отвечал Ничипоренко, внезапно почувствовавший за собою силу положения. — Это вы все испортили,— продолжал он, развивая свою мысль,— вас и назвали сейчас же от этого графом. Граф! Bon soir, 1 ваше сиятельство! Ничипоренко снял шляпу и захохотал. — Да, но и вас, однако, тоже назвали дворецким,— кротко отвечал Бенни. — Дворецким? да дворецким-то ничего, но не аристократом, не графом. Бенни чувствовал, что Ничипоренко как будто врет что-то без толку, но, припоминая, что ему было наговорено о народе, невольно допускал, что, может быть, и вправду он всему виноват, что он...
    4. Обойденные. Часть 3. Глава 9.
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    Часть текста: шевелил волосами Долинского и скоро усыпил его. В окне, по обычаю, тотчас же показалась Дора. Она нынче была как-то смелее обыкновенного; смотрела на него в окно, улыбалась и, шутя, говорила: - Неудобь, Бука! - Долинский рассмеялся. Во время этого сна, по стеклам что-то слегка стукнуло раз-другой, еще и еще. Долинский проснулся, отвел рукою разметавшиеся волосы и взглянул в окно. Высокая женщина, в легком белом платье и коричневой соломенной шляпе, стояла перед окном, подняв кверху руку с зонтиком, ручкой которого она только стучала в верхнее стекло окна. Это не была золотистая головка Доры - это было хорошенькое, оживленное личико с черными, умными глазками и французским носиком. Одним словом, это была Вера Сергеевна. - Как вам не стыдно, Долинский! Пропадаете, бегаете от людей и спите в такое прекрасное утро. - Ах, простите, Вера Сергеевна! - отвечал, скоро поднимаясь, Долинский.- Я знаю, что я невежа и много виноват перед вашим семейством и особенно перед вами за все... - Да все хандрите? - Да, все хандрю, Вера Сергеевна. - Чего же вы прячетесь-то? - Нет, я, кажется, не прячусь. - Помилуйте! Посылала за вами и брата, и людей - как клад зачарованный не даетесь. Чего вы спите в такое время, в такое прелестное утро? Вы посмотрите, что за рай на дворе: Я пришла сюда с приветом Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепетало - проговорила весело Вера Сергеевна. - Да, очень хорошо,- отвечал Долинский, застенчиво улыбаясь. - Но вы все-таки не подумайте, что я пришла к вам собственно с докладом о солнце! Я - эгоистка и пришла наложить на вас обязательство. - Приказывайте, Вера Сергеевна. - Вы непременно должны сейчас проводить меня. Мне хочется далеко пройтись берегом, а брата нет: он в Виши уехал. - Вера ...
    5. На ножах. Часть 3. Глава 3.
    Входимость: 1. Размер: 43кб.
    Часть текста: Васильевна. Читатели благоволят вспомнить, что Бодростина не только разрешила Горданову волочиться за Ларисой, но что это входило в данную ему программу, даже более - ему прямо вменялось в обязанность соблазнить эту девушку, или Синтянину, или, еще лучше, обеих вместе. Последнее, впрочем, было сказано Бодростиной, вероятно, лишь для красоты слога, потому что она сама не верила ни в какие силы соблазна по отношению к молодой генеральше. О каком-нибудь не только серьезном успехе, но о самом легоньком волокитстве за Синтяниной не могло быть и речи. Горданов видел это и решил в первый же день приезда, в доме Висленевых, тогда же сказав себе: "ну, об этой нечего и думать!" Иосафа он шутя подтравливал, говоря: прозевал любчик, просвистал жену редкую, уж эта бы рогов не прилепила. - А Бог еще знает, - отвечал Висленев. - Не велика штука это знать, когда это всякому видно, у кого чердак не совсем пуст. - Она, однако, бойкая... - Ну, это, милый, ничего не значит, бойкие-то у нас часто бывают крепче тихонь. А только, впрочем, она тебе бы не годилась, она тебя непременно в руках бы держала, и даже по оброку бы не пустила, а заставила бы тебя вместо революций-то юбки кроить. - Ну, ты наскажешь: уж и юбки кроить. - Да, а что же ты думаешь, да, ей-Богу, заставит. Но я, знаешь, все-таки теперь на твоем месте маленечко бы пошатался: как она отзовется? Право, с этого Гибралтара хоть один камушек оторвать, и то, черт возьми, лестно. - Нимало мне это не лестно, - отвечал Висленев. - Ну, как же, - рассказывай ты: "нимало". Врешь, друг мой, лестно и очень лестно, а ты трусишь на Гибралтары-то ходить, тебе бы что полегче, вот в чем дело! Приступить к ней не умеешь и боишься, а не то что нимало не лестно. Вот она на бале-то скоро будет у губернатора: ты у нее хоть цветочек,...
    6. На ножах. Часть 2. Глава 6.
    Входимость: 1. Размер: 15кб.
    Часть текста: письменного стола в его чистой и уютной, но очень, очень маленькой комнатке. Все было в самом успокоительном порядке; стакан кофе стоял на столе, дымясь между высоких груд газет, как пароходик, приставший на якорь в бухту, окруженную высокими скалами. И какие это были очаровательные скалы! Это были груды газет с громадным подбором самых разноречивых статей по одному и тому же предмету, направо были те, по которым дело выходило белым, налево тем по которым оно выходило черным. Висленев, с помощью крапа и сыпных очков, готовился с чувством и с любовью доказать, что черное бело и белое черно. Это была его специальность и его пассия. Но прежде чем Висленев допил свой стакан кофе и взялся за обработку крапа и очков в колоде, предложенной ему на сегодняшнюю игру, ему прыгнул в глаза маленький, неопрятно заделанный и небрежно надписанный на его имя пакетик. Висленев, грызя сухарь, распечатал конверт и прочел: "Примите к сведению, еще одна подлость: Костька Оболдуев, при всем своем либерализме, он женился на Форофонтьевой и взял за нею в приданое восемьдесят тысяч. Пишу вам об этом со слов Роговцова, который заходил ко мне ночью нарочно по этому делу. Утром иду требовать взнос на общее дело и бедным полякам....
    7. Шерамур. Глава 23.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    Часть текста: тщедушных рефлексов внешнего света комната была до изобилия освещена и согрета огнем двух ламп, стоявших по углам неизбежного мраморного камина. Вся эта комната была так мала, что представляла какой-то клубочек, в котором ничто не расходилось, а все сматывалось. На пространстве каких-нибудь четырех квадратных аршин тут были и двуспальная кровать Tante Grillade, и комод, где теперь хранилось Шерамурово золото, и камин с веселым огоньком, и круглый стол, на котором прекрасно дымилась чистая вазочка с бульоном из настоящего мяса. Кроме этого, тут же стояли литр красного вина и корзинка с лакомством «четырех нищих». Сама Grillade тоже была в авантаже: седые крендели на ее висках были загнуты как-то круче и крепче обыкновенного и придавали ее опытному лицу внушительность и в то же время нечто пикантное. Здесь у места сказать, что Шерамур в этот раз впервые вкушал хлеб и пил сок винограда tête-â-tête 1 с женщиной. И он не рассуждал, не чувствовал истину догмата, что для счастия недостаточно достать кусок хлеба, но нужно иметь с кем его приятно съесть. Затрапезный разговор их никем не записан, но он был очень серьезен и шел исключительно о деньгах. Tante доказала Шерамуру, что если держать его деньги в ее комоде и кормить на них voyou, то этих денег хватит не надолго; они выйдут, и voyou опять будет не на что кормить. Шерамур согласился и задумался, а Tante Grillade ...
    8. Соборяне. Часть 4. Глава 11.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    Часть текста: время в шуме и говоре, при необходимости принимать во всем этом свою долю участия. Мордоконаки не смеялась над тем, что она видела. Она просто отбыла свой визит в низменные сферы и уходила от них с тем самым чувством, с каким она уходила с крестин своей экономки, упросившей ее когда-то быть восприемницей своего ребенка. В этом удобном состоянии духа она приехала домой, прошла ряд пустых богатых покоев, разделась, легла в постель и, почувствовав, что ей будто холодно, протянула руку к пледу, который лежал свернутый на табурете у ее кровати. К удивлению своему, раскидывая этот плед, она заметила посредине его приколотую булавкой бумажку. Это был вчетверо сложенный тонкий почтовый листок. Сонная красавица взглянула внимательнее на этот supplément 1 к ее пледу и посреди странных бордюрок, сделанных по краям листка, увидала крупно написанное русскими буквами слово «Парольдонер». «Что бы это могло значить!» — подумала она и, выдернув булавку, развернула листок и прочитала: Милостивая государыня! Извините меня, что я пред вами откровенный, потому что военный всегда откровенный. Душевно радуюсь и бога благодарю, что вы отъезжаете устроить к ночи ваших любезных детей. Дай боже им достигнуть такой цели, как матушка ихняя. Прошу вас покорнейше написать ответ. Если же вы находите, что Повердовня не заслужил расположения, то удостойте своим неземным подчерком, который будет оценен в душе моей. Неземной я вас называю, Вы души моей кумир, Вам всю душу открываю,— В вас сокрыт волшебный мир. Капитан Повердовня. Мордоконаки расхохоталась, еще раз прочитала послание влюбленного капитана и, закрыв серебряным колпачком парафиновую свечку, сладко уснула, подумав: «Bon Dieu, voilà la véritable Russie!» 2 ...
    9. Обойденные. Часть 3. Глава 12.
    Входимость: 1. Размер: 11кб.
    Часть текста: Глава двенадцатая БАТИНЬОЛЬСКИЕ ГОЛУБЯТНИ Нестор Игнатьевич в Париже поселился в крошечной комнатке пятого этажа одного большого дома в Батиньоле. Занятое им помещение было далеко не из роскошных и не из комфортабельных. Вся комнатка Долинского имела около четырех аршин в квадрате, с одним небольшим, высоко проделанным окном и неуклюжим дымящим камином, на котором, вместо неизбежных часов с бронзовым пастушком, пренеловко расстегивающим корсет своей бронзовой пастушки, одиноко торчал молящийся гипсовый амур, весь немилосердно засиженный мухами. Меблировка этой комнаты состояла из небольшого круглого столика, кровати дешевыми ситцевыми занавесами, какого-то исторического комода, на котором было выцарапано: Beuharnais, Oginsky Podwysocky, Ian nalit wody w zban {Богарне, Огиньский, Подвысоцкий, Ян налил воды в жбан (польск.)}, и многое множестве других исторических и неисторических имен, более или менее удачно и тщательно произведенных гвоздем и рукою скучавшего и, вероятно, нищенствовавшего жильца. Кроме этих вещей, в комнате находилось три кресла: одно - времен Людовика XIV (это было самое удобное), одно - времен первой республики и третье - времен нынешней империи. Последнее было кресло дешевое, простой базарной работы и могло стоять только будучи приставленным в угол, ибо все его ножки давным-давно шатались и расползались в разные стороны. Зато все это обходилось неимоверно дешево. Целая такая комната, с креслами трех замечательнейших эпох...
    10. На ножах. Часть 4. Глава 5.
    Входимость: 1. Размер: 5кб.
    Часть текста: Васильевна и отвела Горданову и велела в ней положить прибывшие с ним пожитки. - Где же ваша собственная прислуга? - полюбопытствовал Горданов, позируя и оправляясь пред зеркалом в ожидании умыванья. - Со мною нет здесь собственной прислуги, - отвечала Бодростина. - Так вы путешествуете одни? Глафира Васильевна слегка прижала нижнюю губу и склонила голову, что Горданов мог принять и за утвердительный ответ на его предположение, но что точно так же удобно можно было отнести и просто к усилиям, с которыми Бодростина в это время открывала свой дорожный письменный бювар. Пока Павел Николаевич умывался и прихорашивался, Бодростина писала, и когда Горданов взошел к ней с сигарой в зубах, одетый в тепленькую плюшевую курточку цвета шерсти молодого бобра, Глафира подняла на него глаза и, улыбнувшись, спросила: - Что это за костюм? - А что такое? - отвечал, оглядываясь, Горданов. - Что за вопрос? а? что тебе кажется в моем платье? - Ничего... платье очень хорошее и удобное, чтоб от долгов бегать. Но как вы стали тревожны! - Чему же вы это приписываете? Бодростина пожала с чуть заметною улыбкой плечами и отвечала: - Вероятно продолжительному сношению с глупыми людьми: это злит и портит характер. - Да; вы правы - это портит характер. - Особенно у тех, у кого он и без того был всегда гадок. Горданов хотел отшутиться, но, взглянув на Бодростину и видя ее снова всю погруженною в писание, походил, посвистал и скрылся назад в свою комнату. Тут он пошуршал в своих саквояжах и, появясь через несколько минут в пальто и в шляпе, сказал: - Я пойду пройдусь. - Да; это прекрасно, - отвечала Бодростина, - только закутывайся хорошенько повыше кашне и надвигай пониже шляпу. Горданов слегка покраснел и процедил сквозь зубы: - Ну уж это даже не совсем и остроумно. - Я вовсе и не хочу быть с вами остроумною, а говорю просто. Вы в самом деле подите походите, а я здесь...