XXIII
Последний акт величайшей подьяческой продерзости и смелости заключался в том, что когда "бумажное делопроизводство" "о злоупотреблении простотою" сделалось "чрезмерно велико" и его неудобно стало ни возить с собою, ни пересылать по почте, тогда нашли нужным посадить за это дело подьячих, чтобы они составили из него "экстракт".
Подьячие в туруханском духовном, правлении были "лядащие", малотолковитые, и "в сочинении не искусные", а притом "были подавлены тяжкими обстоятельствами при самоничтожнейшем жаловании". Они жили "даяниями" и "вымоганиями", которые могли собирать с дел, по которым был налицо живой проситель, а по необъятному делу "о злоупотреблении простотою" некому было ни ходить, ни приносить поминки, и потому оно подьячих не интересовало. Но и кроме того они не могли бы разобраться в этом деле при его страшном объёме и при той путанице, которой оно было преисполнено; однако они всё-таки "экстракт" сделали, и притом очень замечательный; а когда туруханское духовное правление захотело проредактировать это произведение, то оказалось, что в нём нельзя ничего понять!.. Довольно бы, кажется, но нет! - духовное правление послало отношение в туруханский земский суд, прося его: " выслать в оное правление всех прикосновенных к делу, для подтверждения их первоначальных показаний и для рукоприкладства под экстрактом ".
Так как это происходило уже в тридцатых годах ныне уже истекающего ХIХ-го столетия, то тут только этому делу "о злоупотреблении простотою" наступил конец; туруханский земский суд, увидав, что от него требуют нечто чудовищное, - чтобы он собрал и "выслал в Туруханск всех дикарей, кочующих по северной Сибири от Чукотского носа до Урала", то он и признал за самое лучшее - ничего не делать.
до сих пор нет, но тем не менее с тридцатых годов истекающего столетия о деле этом больше нигде не упоминается, и оно теперь не имеет уже никакого значения для канцелярий, а представляет собою только ценный материал лишь для бытовой истории Сибири прошедшего века.