• Приглашаем посетить наш сайт
    Чернышевский (chernyshevskiy.lit-info.ru)
  • Обойденные. Часть 2. Глава 9.

    Часть 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
    12 13 14 15 16 17
    Часть 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
    Часть 3: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
    12 13 14 15 16 17 18 19
    Эпилог
    Примечания

    Глава девятая

    ПОВТОРЕНИЕ ЗАДОВ

    У Жервезы Дора и Долинский более не были, прогулки их снова ограничивались холмом над заливом.

    Всякий вечер они сидели на этом холмике, и всякий вечер им было так хорошо и приятно.

    Как ни коротки были между собой Дора и Долинский, но эти вызываемые Дорою рассказы о прошлом, раскрывая перед нею еще подробнее внутренний мир рассказчика, давали ее отношениям к нему новый, несколько еще более интимный характер.

    - Послушайте, Нестор Игнатьич! - сказала раз Даша, положив ему на плечо свою руку,- расскажите мне, мои милый, как вы любили и как вас любили?

    - Бог знает, что это вы выдумываете, Дора?

    - Так расскажите. Мне очень хочется найти ключ к вашей душевной болезни.

    - Забыл уж я, как я любил.

    - Э! Врете!

    - Право, забыл.

    - Забвенья нет.

    - Кто ж это вам сказал, что забвенья нет?

    - Я вам это говорю.

    Нестор Игнатьич молчал, и Даша молчала и дулась.

    - Ну, перестаньте дуть свои губки, Дора! Что вам рассказать?

    - Как вы любили первый раз в жизни.

    Долинский рассказал свою почти детскую любовь к какой-то киевской кузине. Дора слушала его, не сводя глаз, и когда он окончил, вздохнула и спросила:

    - Какая гадость! - прошептала Даша и, вздохнув еще раз, спросила:

    - Ну, а дальше что было?

    - А дальше вы все знаете.

    - Вы грустили?

    - Да.

    - Встретились с нами?

    - Да.

    - И счастливы?

    - И счастлив.

    Даша задумчиво покачала головкой.

    - Что? - спросил ее Долинский.

    - Так, ключ найден! - чуть слышно уронила Дора.- А как вы думаете,- начала она, помолчавши с минуту,- верно это так вообще, что хорошего нельзя не полюбить?

    - Что хорошее? Есть польская пословица, что не то хорошо, что - хорошо, а то хорошо, что кому нравится.

    - Я вам говорю, что хорошего нельзя не любить; ну, пожалуй, того, что нравится.

    - К чему же вы это говорите?

    - Ни к чему! К тому, что если встречается что-нибудь очень хорошее, так его возьмешь да и полюбишь, ну, понимаете, что ли?

    - Да...

    - Да, я думаю, что да.

    Произошла пауза, в течение которой Даша все думала, глядя в небо, и потом сказала:

    - Знаете что, Нестор Игнатьич? Мне кажется, что паши сравнения сердца с монетой никуда не годятся.

    - Я это уж вам говорил.

    - Много есть этих сравнений, и все они никуда не годятся.

    - Ну, а, например, с чем можно еще сравнить сердце?

    - С постоялым двором,- смеясь, отвечал Долинский.

    - Гадко, а похоже, пожалуй.

    - А, пожалуй, и непохоже,- отвечал Долинский.

    - Один постоялец выедет, другому есть место.

    - А другой раз и пустой двор простоит.

    - Нет, и это не годится. Не верю я, не верю, чтобы можно было жить без привязанности.

    - Бывает, однако.

    - Вы помните эти немецкие, кажется, стихи...

    - Какие?

    - Ну, знаете, как это там: Юпитер посылал Меркурия отыскать никогда не любивших женщин?

    - Я даже этого никогда не читал.

    - То-то вот и есть; а я это читала.

    - Что ж, Меркурий отыскал?

    - Трех!

    - Только-то?

    - Да-с, и эти три, знаете, кто были? Три фурии! - протяжно произнесла Даша, подняв вверх пальчик.

    - Ведь это только написано.

    - Вы с какой же это стати?

    - А если Юпитеру после моей смерти вздумается еще раз послать Меркурия и он найдет уж четырех.

    - Еще полюбите и как полюбите.

    - Нет уж, кажется, поздно.

    - Любить никогда не поздно.

    - Вот за это вы умник! Люди жадны уж очень. Счастье не во времени. Можно быть немножко счастливым, и на всю жизнь довольно. Правда моя?

    - Конечно, правда.

    - Какое у нас образцовое согласие!

    - Не о чем спорить, когда говорят правду.

    - А ведь я бы могла очень сильно любить.

    - Кто ж вам мешает? Разборчивы очень.

    - Нет, совсем не то. По-моему любить, значит... любить , одним словом. Не героя, не рыцаря, а просто любить, кто по душе, кто по сердцу - кто не по хорошу мил, а по милу хорош.

    - Ну-с, я опять спрошу: за чем же дело стало?

    - А если "законы осуждают предмет моей любви"? - улыбаясь, продекламировала Даша.

    - Но, кто - о, сердце! может противиться тебе? - отвечал Нестор Игнатьич, продолжая речитативом начатую Дашей песню.

    - Помните, как это сказано у Лермонтова:

    Но сердцу как ума не соблазнить?

    И как любви стыда не победить?

    Любовь для неба и земли - святыня,

    То скотство, то трусость... бедное ты человечество! Бедный ты царь земли в своих вечных оковах!

    - Вы сегодня, Дорушка, все возвышаетесь до пафоса, до поэзии.

    - Нестор Игнатьич! Прошу не забываться! Я никогда не унижалась до прозы.

    - Виноват.

    - То-то.

    Даша замолчала и, немного подождавши, сказала:

    - Ну, смотрите, какие штучки наплетены на белом свете! Вот я сейчас бранила людей за трусость, которая им мешает взять свою, так сказать, долю радостей и счастья, а теперь сама вижу, что и я совсем неправа. Есть ведь такие положения, Нестор Игнатьич, перед которыми и храбрец струсит.

    - Например, что ж это такое?

    - А вот, например, сострадание, укор совести за чужое несчастье, за чужие слезы.

    - Скажите-ка немножко пояснее.

    - Да что ж тут яснее? Мало ли что случается! Ну, вдруг, положим, полюбишь человека, которого любит другая женщина, для которой потерять этого человека будет смерть... да что смерть! Не смерть, а мука, понимаете - мука с платком во рту. Что тогда делать?

    - На это мудрено отвечать.

    - Я думаю, один ответ: страдать.

    - Да, если тот, кого вы полюбите, в свою очередь, не любит вас больше той женщины, которую он любил прежде.

    - А если он меня любит больше?

    - Так тогда какой же резон делать общее несчастье! Ведь если, положим, вы любите какое-нибудь А и это А взаимно любит вас, хотя оно там прежде любило какое-то Б. Ну-с, теперь, если вы знаете, что это А своего Б больше не любит, то зачем же вам отказываться от его любви и не любить его самой. Уж ведь все равно не отошлете его обратно, куда его не тянет. Простой расчет: пусть лучше двое любят друг друга, чем трое разойдутся.

    Даша долго думала.

    - В самом деле,- отвечала она,- в самом деле, это так. Как это странно! Люди называют безумством то, что даже можно по пальцам высчитать и доказать, что это разумно.

    - Люди умных людей в сумасшедшие дома сажали и на кострах жгли, а после через сто лет памятники им ставили. У людей что сегодня ложь, то завтра может быть истиной.

    - Какой вы у меня бываете умник, Нестор Игнатьич! Как я люблю вашу способность просто разъяснять вещи! Если б вы давно были со мной, как бы много я знала!

    - Я, Дарья Михайловна, не принимаю это на свой счет. Я знаю одно то, что я ничего не знаю, а суда людского так просто-таки терпеть не могу. Не верю ему.

    - Да, уж если вы сказали так, то, разумеется,- правда. Иначе ж ведь быть не может! - отвечал, шутя, Долинский.

    - Ну, да, еще бы! Конечно, так,- отвечала живо и торопясь Дора и сейчас же добавила,- а вот, хотите, я вам задам один такой вопрос, на который вы мне, пожалуй, и не ответите?

    - Это еще, Дарья Михайловна, будет видно.

    - Только смотрите мне прямо в глаза. Я хочу видеть, что вы подумаете, прежде чем скажете.

    - Извольте.

    - А что...

    - Что?

    - Эх, нетерпение! Ну, отгадывайте, что?

    - Не маг я и не волшебник.

    - Что, если б я сказала вам вдруг самую ужасную вещь?

    - Не удивился бы ни крошки.

    Даша серьезно сдвинула брови и тихо проговорила:

    - Нет, я прошу вас не шутить, а говорить со мною серьезно. Смотрите на меня прямо!

    Она пронзительно уставила свои глаза в глаза Долинского и медленно с расстановками произнесла:

    - Ч-т-о, е-с-л-и б-ы я в-а-с п-о-л-ю-б-и-л-а? Долинский вздрогнул и, быстро выпустив из своей руки ручку Даши, ответил смущенным голосом:

    - Виноват, проспорил. Можно, действительно, поручиться, что такого вздора ни за что не выдумаешь, какой вы иногда скажете.

    Даша тоже смутилась. Она просто испугалась движения, сделанного Долинским, и, приняв свою руку, сказала:

    - Чего вы! Я ведь так говорю, что вздумается. Она была очень встревожена и проговорила эти слова,

    как обыкновенно говорят люди, вдруг спохватясь, что они сделали самый опрометчивый вопрос.

    - Пойдемте домой. Мы сегодня засиделись; сыро теперь,- сказал несколько сухим гувернерским тоном, вместо ответа, Долинский.

    Даша встала и пошла молча. Дорогою они не сказали друг другу ни слова.

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
    12 13 14 15 16 17
    Часть 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
    Часть 3: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
    12 13 14 15 16 17 18 19
    Эпилог
    Примечания
    Раздел сайта: