• Приглашаем посетить наш сайт
    Гнедич (gnedich.lit-info.ru)
  • Некуда. Книга 1. Глава 13.

    Книга 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25 26 27 28 29 30 31
    Книга 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25 26 27 28 29 30
    Книга 3: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25
    Примечания

    ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
    НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

    В то же время, как Яковлевич, вывернув кренделем локти, нес поднос, уставленный различными солеными яствами, а Пелагея, склонив набок голову и закусив, в знак осторожности, верхнюю губу, тащила другой поднос с двумя графинами разной водки, бутылкою хереса и двумя бутылками столового вина, по усыпанному песком двору уездного училища простучал легкий экипажец. Вслед за тем в двери кухни, где Женни, засучив рукава, разбирала жареную индейку, вошел маленький казачок и спросил:

    — Дома ли Евгения Петровна?

    — Дома, — ответила Женни, удивленная, кто бы мог о ней осведомляться в городе, в котором она никого не знает.

    — Это вы-с? — спросил, осклабившись, казачок.

    — Я, я, — кто тебя прислал?

    — Барышня-с к вам приехали.

    — Какая барышня?

    — Барышня, Лизавета Егоровна-с.

    — Лиза Бахарева! — в восторге воскликнула Женни, бросив кухонный нож и спеша обтирать руки.

    — Точно так-с, они приехали, — отвечал казачок.

    — Боже мой! где же она?

    — На кабриолетке-с сидят.

    Женни отодвинула от дверей казачка, выбежала из кухни и вспорхнула в кабриолет, на котором сидела Лиза.

    — Лиза! голубчик! дуся! ты ли это?

    — А! видишь, я тебе, гадкая Женька, делаю визит первая. Не говори, что я аристократка, — ну, поцелуй меня еще, еще. Ангел ты мой! Как я о тебе соскучилась — сил моих не было ждать, пока ты приедешь. У нас гостей полон дом, скука смертельная, просилась, просилась к тебе — не пускают. Папа приехал с поля, я села в его кабриолет покататься, да вот и прикатила к тебе.

    — Право.

    Девушки рассмеялись, еще раз поцеловались и обе соскочили с кабриолета.

    — Я ведь только на минуточку, Женни.

    — Боже мой!

    — Ну да. Какая ты чудиха! Там ведь с ума посходят.

    — Ну пойдем, пойдем.

    — А вы еще не спите?

    — Нет, где же спать. Всего девять часов, и у нас гости.

    — Кто?

    — Учителя и доктор.

    — Какой?

    — Розанов, кажется, его фамилия.

    — Говорят, очень странный.

    — Кажется. А ты от кого слышала?

    — Мы с папой ходили навещать этого меревского учителя больного, — он очень любит этого доктора и много о нем рассказывал.

    — А что этот учитель, лучше ему?

    — Да лучше, но он все ждет доктора. Впрочем, папа говорил, что у него сильный ушиб и простуда, а больше ничего.

    Девушки перешли через кухню в Женину комнату.

    — Ах, как у тебя здесь хорошо, Женни! — воскликнула, осматриваясь по сторонам, Лиза.

    — Да, — я очень довольна.

    — У тебя хорошая комната.

    — Да, хорошая, но неудобная, проходная.

    — Папа! у нас новый гость, — крикнула неожиданно Гловацкая.

    — Кто, мой друг?

    — Отгадайте!

    — Ну, как отгадаешь.

    — Мой гость, собственно ко мне, а не к вам.

    — Ну, теперь и поготово не отгадаю.

    Женни открыла двери, и изумленным глазам старика предстала Лиза Бахарева.

    — Лизанька! с кем вы, дитя мое?

    — Одна.

    — Нет, без шуток. Где Егор Николаевич?

    — Дома с гостями, — отвечала, смеясь, Лиза.

    — В самом деле вы одни?

    — Ах, какой вы странный, Петр Лукич! Разумеется, одна, с казачком Гришей.

    Лиза рассказала, как она приехала в город, и добавила, что она на минуточку, что ей нужно торопиться домой.

    Смотритель взял Лизу за руки, ввел ее в залу и познакомил с своими гостями, причем гости ограничивались одним молчаливым, вежливым поклоном.

    — Не хочешь ли чаю, покушать, Лиза? Съешь что-нибудь; ведь это я хозяйничаю.

    — Ты! Ну, для тебя давай, буду есть.

    Девушки взяли стулья и сели к столу.

    — Какое ж веселье, Лизанька? Так себе сошлись, — не утерпел на старости лет похвастаться товарищам дочкою. У вас в Мерев е, я думаю, гораздо веселее: своя семья большая, всегда есть гости.

    — Да, это правда, а все у вас как-то, кажется, веселее выглядит.

    — Это сегодня, а то мы все вдвоем с Женни сидели, и еще чаще она одна. Я, напротив, боюсь, что она у меня заскучает, журнал для нее выписал. Мои-то книги, думаю, ей не по вкусу придутся.

    — У вас какие больше кнцги?

    — Разный специальный хлам, а из русских только исторические.

    — А у нас целый шкаф все какой-то допотопной французской беллетристики, читать невозможно.

    — А я часто видал, что ваши сестрицы читают.

    — Да, они читают, а мне это не нравится. Мы в институте доставали разные русские журналы и все читали, а здесь ничего нет. Вы какой журнал выписали для Женни?

    — «Отечественные записки», — старый журнал и все один и тот же редактор, при котором покойный Белинский писал.

    — Да, знаю. Мы всё доставали в институте: и «Отечественные записки», и «Современник», и «Русский вестник», и «Библиотеку», все, все журналы. Я просила папу выписать мне хоть один теперь, — мамаша не хочет.

    — Отчего?

    — Бог ее знает! Говорит, читай то, что читают сестры, а я этого читать не могу, не нравится мне.

    — Женни будет с вами делиться своим журналом. А я вот буду просить Николая Степановича еще снабжать Женичку книгами из его библиотечки. У него много книг, и он может руководить Женичку, если она захочет заняться одним предметом. Сам я устарел уж, за хлопотами да дрязгами поотстал от современной науки, а Николаю Степановичу за дочку покланяюсь.

    — Если только Евгения Петровна пожелает и позволит, я буду очень рад служить ей чем могу, — вежливо ответил Вязмитинов.

    Женни поблагодарила.

    — Как жаль, что и я не могу пользоваться вашими советами! — живо заметила Лиза.

    — Отчего же?

    — Я живу в деревне, а зимой, вероятно, уедем в губернский город.

    — Приезжайте к нам почаще летом, Лизанька. Тут ведь рукой подать, и будете читать с Николаем Степановичем, — сказал Гловацкий.

    — В самом деле, Лиза, приезжай почаще.

    — Побудь еще, Лиза, — просила Женни.

    — Нет, милая, не могу, и не говори лучше. — А вы что читаете в училище? — спросила она Вязмитинова.

    — Я преподаю историю и географию.

    — Оба интересные предметы, а вы? — обратилась Лиза к Зарницыну.

    — Я учитель математики.

    — Фуй, какая ужасная наука. Я выше двойки никогда не получала.

    — У вас, верно, был дурной учитель, — немножко рисуясь, сказал Зарницын.

    — Нет, а впрочем, не знаю. Он кандидат, молодой, и некоторые у него хорошо учились. Вот Женни, например, она всегда высший балл брала. Она по всемпредметам высшие баллы брала. Вы знаете — она ведь у нас первая из целого выпуска, — а я первая с другого конца. Я терпеть не могу некоторых наук и особенно вашей математики. А вы естественных наук не знаете? Это, говорят, очень интересно.

    — Да, но занятие естественными науками тоже требует знания математики.

    — Будто! Ведь это для химиков или для других, а так для любителей, я думаю, можно и без этой скучной математики.

    — Право, я не умею вам отвечать на это, но думаю, Что в известной мере возможно. Впрочем, вот у нас доктор знаток естественных наук.

    — Ну, как не знаток, — проговорил доктор.

    — Мне то же самое говорил о вас меревский учитель, — отнеслась к нему Лиза.

    — Помада! Он того мнения, что я все на свете знаю и все могу сделать. Вы ему не верьте, когда дело касается меня, — я его сердечная слабость. Позвольте мне лучше осведомиться, в каком он положении?

    — Ему лучше, и он, кажется, ждет вас с нетерпением.

    — Что ж делать. Я только узнал о его несчастье и не могу тронуться к нему, ожидая с минуты на минуту непременного заседателя, с которым тотчас должен выехать.

    — Будто вы сегодня едете? — спросил Гловацкий.

    — А как же! Он сюда за мною должен заехать: ведь искусанные волком не ждут, а завтра к обеду назад и сейчас ехать с исправником. Вот вам и жизнь, и естественные, и всякие другие науки, — добавил он, глядя на Лизу. — Что и знал-то когда-нибудь, и то все успел семь раз позабыть.

    — Какая странная должность!

    — У нас все должности удивят вас, если найдете интерес в них всмотреться. Это еще не самая странная, самую странную занимает Юстин Помада.

    Все засмеялись.

    — Право! Вы его самого расспросите о его обязанностях: он и сам то же самое вам скажет.

    — Вот, Женни, фатальный наш приезд! Не успели показаться и чуть-чуть не стоили человеку жизни, — заметила Лиза.

    — И еще какому человеку-то! Единственному, может быть, целому человеку на пять тысяч верст кругом.

    — А вы, доктор, говорили, что лучший человек здесь мой папа, — проговорила, немножко краснея, Женни.

    — Это между нами: я говорил, Петр Лукич солнце, а Помада везде антик. Петр Лукич все-таки чего-нибудь для себя желает, а тот, не сводя глаз, взирает на птицы небесные, как не жнут, не сеют, не собирают в житницы, а сыты и одеты. Я уж его пять лет сряду стараюсь испортить, да ни на один шаг в этом не подвинулся. Вы обратите на него внимание, Лизавета Егоровна, — это дорогой экземпляр, скоро таких уж ни за какие деньги нельзя будет видеть. Он стоит внимания и изучения не менее самого допотопного монстра. Право. Если любите натуру, в изучении которой не можем вам ничем помочь ни я, ни мои просвещенные друзья, сообществом которых мы здесь имеем удовольствие наслаждаться, то вот рассмотрите-ка, что такое под .черепом у Юстина Помады. Говорю вам, это будет преинтересное занятие для вашей любознательности, далеко интереснейшее, чем то, о котором возвещает мне приближение вот этого проклятого колокольчика, которого, кажется, никто даже, кроме меня, и не слышит.

    Из-за угла улицы действительно послышался колокольчик, и, прежде чем он замолк у ворот училища, доктор встал, пожал всем руки и, взяв фуражку, молча вышел за двери. Зарницын и Вязмитинов тоже стали прощаться.

    — Боже, а я-то! Что ж это я наделала, засидевшись до сих пор? — тревожно проговорила Лиза, хватаясь за свою шляпку.

    — Вы! Нет, уж вы не беспокойтесь: я вашу лошадь давно отослал домой и написал, что вы у нас, — сказал, останавливая Лизу, Гловацкий.

    — Что вы наделали, Петр Лукич! Теперь забранят меня.

    — Не бойтесь. Нынче больше бы забранили, а завтра поедете на моей лошади с Женичкой, и все благополучно обойдется.

    Прощаясь с Женни, Вязмитинов спросил ее:

    — Вы знакомы, Евгения Петровна, с сочинениями Гизо?

    — Нет, вовсе ничего не знаю.

    — Хотите читать этого писателя?

    — Пожалуйста. Да вы уж не спрашивайте. Я все прочитаю и постараюсь понять. Это ведь исторический писатель?

    — Да.

    — Пожалуйста, — я с удовольствием прочту.

    Гости ушли, хозяева тоже стали прощаться.

    — Ну, что, Женни, как тебе новые знакомые показались? — спросил Гловацкий, целуя дочернину руку.

    Смотритель добродушно улыбнулся и пошел в свою комнату, а девушки стали раздеваться в комнате Женни.

    Книга 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25 26 27 28 29 30 31
    Книга 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25 26 27 28 29 30
    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25
    Примечания
    Раздел сайта: