ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Заключённый в темнице Фалалей ничего не ответил Тивуртию, но только горько заплакал, а на другой день, дождавшись прихода Тенин, обнял её и опять со слезами стал благодарить её за её верность.
- Что же ты думаешь? - спросила его Тения.
наших детей, то и тогда я предпочёл бы вечное это томление в неволе одной минуте твоего позора. Ты можешь поступать как хочешь, но что до меня, то пусть я здесь доживу мою жизнь и умру в этой яме, но ты для моего спасения не отдавай своей чистоты,- в ней твоя прелесть и в ней моя радость и сила.
Тения обрадовалась, услыша от мужа такие слова потому что они отвечали её собственным чувствам.
- Благодарю тебя,- отвечала она,- ты теперь укрепил мою душу, и за то я открою тебе, что я таила в себе, когда отдавала себя в твою волю. Знай, что если бы ты отвечал мне согласием, то ты оскорбил бы меня больше, чем все, которые, видя наше несчастие, желают склонить меня торговать своею красотой. Душа моя не снесла бы этого бесчестья.
- Что же бы ты сделала? - спросил Фалалей.
- Если бы ты пожелал, чтобы я отдала себя на ложе этого вельможи, то я бы безропотно исполнила это твоё желание, не выйдя из его опочивальни, я отдала бы за тебя выкуп, но не пришла бы к тебе, а бросилась в море.
- Но за то я благодарю тебя, что ты сохранил моё сердце, и я могу жить с своими детьми Вириной и Виттом.
Фалалей и Тения оба забыли своё горе и стали так рады, как будто к ним снизошло бесконечное счастье. А так как невольники в аскалонской темнице помещались на соломе очень тесно и ничем не были отделены один от другого, то хотя Фалалей и Тения старались говорить между собою как можно тише, но разговор их, однако, был услышан соседями и в числе их злодеем Анастасом. Некоторые из заключённых над этим смеялись, а один из них передал слова супругов доимщику Тивуртию, который дал за это вестовщику монету, а сам пришёл в большую досаду, потому что он видел в искательстве Милия драгоценный случай взыскать долг с Фалалея, а при таком обороте это взыскание становилось безнадёжным. Разгневанный доимщик положил себе на уме наказать Тению как можно чувствительнее за её упрямство, и с этих пор стал употреблять разные меры к отягчению положения Фалалея, чтобы тем вынудить Тению сдаться на предложение ипарха.
Злобный Тивуртий начал с того, что выждал, когда Тения шла из темницы в виноградный шатёр; он сейчас же тихо подошёл к ней и начал уговаривать её не отвергать исканий богатого вельможи:
- Что тебе,- говорил он ей, покрывая лукавые глаза свои толстыми веками. - Ты ведь ещё в старой вере и можешь не считать себе это за грех.
Но Тивуртий не устыдился и не отставал. Он шёл за Тенией и рассказывал ей, как Милий знатен и многовластен, и потом, понижая голос и шевеля своими толстыми веками, нашёптывал, что ипарх давно бы уехал и для того только медлит произнести суд и казнить Анастаса, чтобы иметь предлог оставаться в Аскалоне, а цель этого одна - достичь одной краткой минуты обладания Тенией, за что он её так щедро одарит, что она сейчас же может выкупить мужа, а ипарх Милий тогда казнит поскорей Анастаса и тотчас отъедет в Дамаск.
- Так рассуди же сама, как бесполезно упрямство! Всё это дело краткой минуты и ты с этим человеком никогда более и не встретишься. Что же за великая важность... подумай! твоя маленькая тайна нигде не разгласится, и верь мне, что и сама ты о ней скоро забудешь, да и время ли будет тебе помнить о том в счастливых объятиях любимого мужа? О, как счастлив Фалалей, что ты его любишь: будь же умна - пожалей Фалалея и принеси для него эту пустую минутную жертву. А я берусь всё так устроить, что ты войдёшь к Милию и выйдешь назад ни для кого незаметно: я поставляю теперь для него провизию и часто ввожу к нему в дом рыбака. Я уложу в корзину дыню и цветного зуйка, а ты оденешься молодым рыбаком, обнажишь свои прекрасные ноги и понесёшь за жабры в обнажённых руках прекрасного розового мормира.
Но Тения оттолкнула Тивуртия и не захотела поступить так, как он внушал ей, за это доимщик Тивуртий обещал ей погубить всё её семейство. Тения же оставалась непреклонною и несла своё горе, деля время между детьми в шалаше, мужем в темнице и игрою на арфе в шатрах виноградных.
Отказ Фалалея от получения свободы из темницы ценой унижения Тении так сильно её утешил, что она не только не боялась Тивуртия, но ощущала в душе усиленную бодрость, и это выражалось в её игре на арфе. И хотя содержатель ночных шатров так же, как Тивуртий, не одобрял её целомудрия, но его ночные посетители были сострадательнее к горю бедной арфистки, и монеты из рук их падали к ногам Тении, а она собирала их в корзинку, где у неё, в зелёных листьях, лежал сухой чёрный сыр и плоды для детей.