73
С. Н. ШУБИНСКОМУ
Слухом слышу, что Вы уже приехали, но оком моим не зрю Вас и о сем стуждаюся и жажду, сетуя, зане глагол некий иму рещи к Вам. — «Почтите ли», или позовете, или где инде спотычку назначите? Черкните, пожалуйста, на новую мою квартиру; что еще ближе к Вам, —
<еского> сада, дом графини Орловой-Давыдовой, «Община сестер милосердия», № 50, кв. 4, первый этаж, ход из-под ворот с Фурштадтской. Надо сговориться насчет возмещения запрещенных рассказов. Я предлагаю это сделать посредством издания «Очарованного странника», в котором 11 листов. Издание его распродано. Книга веселая, занимательная и интересная. Экземпляр взят Н. Ф. Зандроком и давно уже дан в типографию для расчета. Вам только нужно обо всем этом спросить. — В «Русской мысли» (сентябрь <18>87 г., стр. 533) — не поинтересует ли Вас отчетом об изданной Вами «первой книжечке» моих рассказов «Скоморох Памфалон» и «Спасение погибавшего». Журнал находит в соединении их счастливую идею издателя и воздает похвалы Памфалону, ценя особенно язык рассказа — «своеобразный и напоминающий старинные сказания», а также «ясность, простоту и неотразимость». Вам это должно быть приятно, так как Вы первый и долгое время Вы единственный ценили этот рассказ, стоивший мне особого труда по подделке языка и по изучению быта того мира, которого мы не видали и о котором иосифовский «Пролог» в житии св. Феодула давал только слабый и самый короткий намек. Мне лично эта похвала и то, что «Скоморох» всем нравится и ото всех любим, — ничего не приносит, но я очень радуюсь за Вас — за Ваши скорби и досаждения, Вами перенесенные, и за глупые придирки со стороны тех, кому бы надо благодарить Вас за Вашу заботливость о приобретении настоящей «художественной работы», как ее ныне называют. «Скоморох» проживет сам собою дольше многого, что держится нахвалахми и рекламами. Я над ним много, много работал. Этот язык, как язык «Стальной блохи», дается не легко, а очень трудно, и одна любовь к делу может побудить человека взяться за такую мозаическую работу. Но этот-то самый «своеобразный язык» и ставили мне в вину и таки заставили меня его немножко портить и обесцвечивать. Прости бог этих «судей неправедных». — Они, верно, отвыкли думать, что есть еще люди, которые работают не по-базарному, «без помарок»,— прямо набело, «как вы <.....>, так и заморожено».
Но «Скомороха» общество возлюбило, Лев Толстой благословил, критика хвалит, и говорят, будто художник готовит картину на выставку, где изображен наш скоморох. Сцена взята та, когда Феодул лежит на циновке у Корнилия. Корнилий в шутовском уборе собирается идти на потеху, а в двери его стоят две призывающие его к гетере «нильские змеи с играющею кровью и запахом страстного тела». Стало быть, Вы оправданы множицею, и я за Вас, добрый друг мой, радуюсь: мы дали публике настоящее литературное произведение в дни полного упадка и базарничества. Пособляйте скорее разделаться с возмещением за запрещенный «Кадетский монастырь» и за «Пигмея». — «Очарованный странник» вполне к тому способен и достоин. — Рассказ для Вас почти готов. Это «Инженерные бессребреники» (Брянчанинов, Чихачев и Фермор). Деньги нужны. К 150 <руб.> аванса, за мною состоящего, любезно и безопасно было бы дать еще 150. Это было бы очень кстати теперь. А «дает хорошо тот, кто дает скоро». Подпрапорщик Андрей Николаевич Лесков 16 сент. произведен в офицеры с переводом в Новгород. Это (то есть перевод) стоил неимоверных усилий при помощи М. И. Пыляева и генер<ала> Асташева. Я рад, что буду иметь его близко к себе. Перевод в гвардию обещают через год. Теперь их благородие желают обмундировываться... «Приказ» о них пошел в Данию для подписи и будет объявлен 3 октября. Вера перестала петь и выходит замуж. Совершилось это в Аренсбурге.
Примечания
73
Зандрок, Николай Филиппович — заведующий магазином «Нового временя».
Рассказ для Вас почти готов. — Рассказ Лескова «Бытовые апокрифы (По устным преданиям об отцах и братиях). Инженерные бессребреники (Из истории о трех праведниках)» был напечатан в «Русской мысли», 1887, № 11, стр. 119—175. По этому поводу Лесков 5 октября 1887 года писал Шубинскому: «Я без вины виноват пред Вами и должен представить в том объяснение. Между тем временем, как я писал к Вам с предложением работы, и тем, как получил Ваш ответ, прошло много дней. В это время был здесь редактор «Русской мысли» и просил у меня работки. Не получая от Вас уведомления, я думал, что Вам предложенная мною работа («Инженеры бессребреники») не нужна или не подходит, и дал ее Лаврову. Затем, через неделю, я получил от Вас письмо и записку на 150 рублей. Это поставило меня в затруднение, из которого я старался выйти, но не успел в этом, и мне теперь не остается ничего иного, как сказать это Вам и возвратить при сем Вашу записку на 150 руб., которых я не брал и взять не должен. Работу же для Вас я сделаю другую» (А. Фаресов. Против течений, стр. 185). И еще в письме к Шубинскому от 7 октября 1887 года: «Относительно Вашей мне укоризны за отдачу рассказа в другой журнал Вы несправедливы. Я Вам сказал не сочинение, а простую правду: дело вышло в недоразумении по поводу неполучения от Вас ответа. Я думал, что имена Брянчанинова и Чихачева, как монахов, показались Вам неудобными. Никакие иные соображения о «сребрениках» места не имели, и вообще это не в моем нраве. Впрочем, Вам и убытка никакого тут нет, так как я напишу Вам другой рассказ, вероятно не хуже того, который уступил другой редакции» (ГПБ).
«Приказ» о них пошел в Данию... — то есть на подпись Александру III, гостившему в Дании у родителей своей жены.