53
А. С. СУВОРИНУ
Очень хотел бы повидаться с Вами, да моя сироточка девочка заболела дифтеритом, и хотя я поместил ее в больницу Ольденбургского, однако сам хожу туда ее посещать и затем боюсь входить в дома, где есть дети.
<ого> времени» мы провели это дело славно, — все выяснили, всех заинтересовали и довели дело до конца — или до того предела, до которого литература может вести общественное дело, помогая власти.
Прочтете и увидите, что мы в три хода кончили кампанию, за которую Вам множество людей скажут спасибо.
Теперь о другом. По поводу же этого, но о другом, — хотя в том же роде.
Прожив изрядное количество лет, и много перечитав, и много переглядев во всех концах России, я порою чувствую себя как «Микула Селянинович», которого «тяготила тяга» знания родной земли, и нет тогда терпения сносить в молчании то, что подчас городят пишущие люди, оглядывающие Русь не с извозчичьего «передка» (как мы езжали за три целковых из Орла в Киев), а «летком летя», из вагона экстренного поезда. Все у них мимолетом — и наблюдения, и опыты, и заметки... Всему этому так и быть следует, ибо «всякой вещи есть свое время под солнцем», — протяжные троечники отошли, а железные дороги их лучше, но опыт и знание все-таки своей цены стоят, да и покоя не дают. То напишу я заметку Вам, то Нотовичу, то Худекову, и они, кажется, везде читаются и даже будто замечаются и, быть может, отличаются от скорохвата. С. Н. Шубинский говорит, будто он везде меня узнает, а Худеков говорит, что «простые читатели» меня «одобряют». А мне что-то, наконец, надоело этак раскидываться повсюду... «И ту вспомянуся мне глагол некий», недавно усмотренный при перечитывании Ваших писем (числом 31!!), иде же глаголется: «Я сотрудничеству Вашему всегда рад». И я тоже рад, да оно у нас не клеится (хотя мы всегда отменно дружелюбно расходимся. Это я приписываю моей искренности и, может быть, чересчур чуткой щекотливости). Но хочу я еще раз предложить Вам вот что: не найдете ли Вы для себя желательным и удобным, чтобы я писал мои «Наблюдения, опыты и заметки» одному Вам, не отрывочно, а в размере фельетона, не в срочные дни, а по мере, как они у меня набираются от встреч с людьми и от чтения газет и книжек? Гонорар мне все платят 15 коп., и Вы тоже, и я этим доволен и больше ничего не требую, но только прошу, чтобы мой фельетон (раза два в месяц) не шел ни в чей приходский день, а шел на затычку — когда нет стихарного звонаря. (Я терпеть не могу никому мешать в работе.) — В том, что называется «направлением», я, конечно, не со всем согласен, что иногда в «Н<овом> вре<мени>» пишут, но я и не верю, чтобы было возможно соглашение мыслей по всем пунктам, которых должно бывает касаться большое издание. Надо иметь ум и литературные понятия, которые, по моему мнению, есть у Вас и не вполне отсутствуют у меня. Следовательно, есть то, о чем нечего распространяться, но на чем можно хорошо держаться. Немножко же разноречия даже и не мешает, — оно живит и разнообразит взгляды и веселит чтение. Итак, — если Вы мне по-прежнему «рады», то хотите ли Вы иметь «Наблюдения, опыты и заметки» Н. С. Лескова?
Повторяю: они будут пестрые, — о чем попало, но всегда по поводу чего-либо недавно случившегося и непременно из такой сферы жизни, которая мне хорошо известна.
Примечания
53
Печатается по автографу (ИРЛИ). Публикуется впервые.
...моя сироточка девочка
Посылаю Вам статейку... — Поездка Лескова в Аренсбург дала ему повод для нескольких статей о пароходных неполадках: «Одичалые мореплаватели» («Новое время», 1886, № 3783, 10 сентября, № 3785, 12 сентября); «Еще об одичалых мореплавателях» (там же, № 3797, 24 сентября), «Выигранная кампания» (там же, № 3803, 30 сентября). В письме к Суворину имеется в виду последняя из названных статей.
Нотович, Осип Константинович — редактор газеты «Новости»; см. о нем примечание к письму 24.
, Сергей Николаевич — редактор-издатель «Петербургской газеты».
... — Предложение это встретило поддержку Суворина, однако не было осуществлено. Причина этого заключается, во-первых, в том, что Лесков по многим существенным вопросам решительно расходился с позицией «Нового времени». Во-вторых, в редакции «Нового времени» сторонним авторам было почти невозможно преодолеть сопротивление наличных сотрудников; даже Чехову, которого настойчиво привлекал к сотрудничеству и горячо поддерживал сам Суворин, пришлось испытать активное недоброжелательство основных сотрудников газеты.